Артем Тихомиров - Плесень [СИ]

Сергей не мог видеть Лику, но его воображение рисовало ее образ отчетливо. Она сидит рядом с ним и обнимает себя за голые плечи. Ее прошибает дрожь. Не от холода. Это дрожь восторга.

Он и сам в тот момент почувствовал, как волоски на руках становятся дыбом.

— Наверное, координаты, — подумав, сказала девушка. — Мы ведь то же самое передаем. Широта, долгота.

— Да. Только почему они не ответили? Если мы принимаем их сигнал, то и они должны ловить наш. Не понимаю. Я все думал, как бы поступил на месте умников. Вот слышу, пеленгую и тут же шлю туда: мы здесь, мы такие-то, мы ждем и ищем. По-моему, логично. А они?

— Но Комитет официально не объявляет. Может быть, связь установлена, — сказала Лика.

— Может быть. А почему молчат?

Лика легла и прижалась к нему.

— Будет рейд. Совсем другой. Мы поедем к ним… в гости. Бастион ждал этого шесть десятилетий.

Сергей обнял жену за плечи.

— Но… допустим, все правда, и источник продолжает передавать всего лишь цифры и не отвечает на запросы.

— Ну.

— Это значит, что передает компьютер, и все внутри уже мертвы. Мы найдем мертвое убежище.

— Я бы не отказалась это увидеть, — сказала Лика после целой минуты напряженного раздумья. — Хочу в по-настоящему дальний рейд. На полгода. В старые времена существовали подводные лодки, ходившие в плавания вокруг света. Это называли "автономкой". Хочу в "автономку". Чтобы вокруг только дикий мир и единственный канал связи с базой.

— Это твой ответ? — Сергей тоже сел, отстранившись от нее.

— Ответ?

— Мы говорили о детях, еще сегодня вечером. Нам разрешили. А сейчас ты рассказываешь о полугодовом рейде!

— Ну. Я сама решаю, Сергей.

— Нет. Мы вдвоем. Зачем тогда все это? Зачем мы ждали? Ты не хочешь?

Сергей предполагал, что ответит она не сразу. Так и случилось.

— Все слишком быстро. Не знаю. Если появятся дети, я не смогу быть рейдером.

— Почему?

— Моя мать не смогла. Другие женщины. Злата из роты-три буквально позавчера ушла в декрет и сказала, что не вернется. Она попрощалась. Она хочет родить четверых.

— Дети поступят на воспитание, — сказал Сергей. — Это не проблема.

— Проблема, — ответила Лика. — Я должна, обязана растить их сама. Должна буду забыть о поверхности. Каждый из нас может погибнуть. Если случится, что ты — у детей будет мать, а если я продолжу ходить в рейды, могу погибнуть и я. Тогда они будут сиротами. Я не хочу.

— Нам двадцать один год… — сказал Сергей. — Большинство других к этому времени уже дважды и трижды родители.

— Правильно. Это потому, что мы рейдеры. Нас учат, чтобы мы делали свою работу. На нас потратили ресурсы, время. Мы должны отработать долг перед Бастионом. Семья без детей для нас разрешена, но потомство только с санкции Генетической Комиссии. Или прощай карьера.

Сергей лег на спину. Но хотелось просто отвернуться. Лика все-таки переиграла его, снова показав себя куда практичнее.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я решу в ближайшее время.

— И ответ может быть отрицательным? — Он постарался, чтобы в его голосе прозвучал упрек.

— Вероятно.

— Но мы же…

— Да. Думали об этом еще до свадьбы. Но все меняется. — Лика оседлала его, упершись в грудь руками. — А ты мог бы отказаться от рейдерства и подать в отставку ради семьи? Мы оба тогда перешли бы на штабную работу. Остались бы в СБ, есть такие случаи. Работы и здесь полно, Сережа. Ты бы смог?

Лика застала его врасплох, и он подумал, что хорошо, что в спальне темно. Какое выражение жена прочла бы на его лице.

Нет! Конечно, нет! Он не готов!

— Я не знаю, Лика…

— Не знаешь. Не думал, значит? Ты требуешь от меня жертвенности, а сам даже не рассматривал этот вариант?

В ее голосе прозвучал гнев. Лика скатилась на матрац, натянула на себя одеяло и устроилась как можно дальше от него.

Сергей ненавидел ее фразы, состоящие на большую часть из вопросов. Интонации просто убивали. Очевидно теперь, зря он затеял этот разговор. Разрешение на заведение детей, "детский билет", они получили вчера. Заявку же подали почти год назад и трижды сдавали анализы. Сергей не думал, что будет такая волокита, но, собственно, не произошло ничего сверх протокола. Разве есть в СБ рейдеры, не знающие, каков порядок? Нет. Сергей просто в очередной раз обманывал себя. Генетическая Комиссия тянула нарочно, давая паре время подумать? Так и есть. А эти собеседования с психологом? Они напоминали тестирования первых дней подготовки: куча глупых вопросов, не связанных между собой, и сканирование реакций опрашиваемого. О результатах тестов не сообщалось.

Лужин думал. За этот год он несколько раз принимал разные решения. В конечном итоге, сам для себя одобрил начало новой жизни, но Лика, как выяснилось, не спешила с выводами. В этом и была его ошибка — Сергей решил без ее участия и сердился, что она откажет.

Впервые в жизни он запутался по-настоящему.

— Я просто боюсь потерять то, что у нас есть, — сказал Сергей.

Лика молчала.

— То есть нашу службу.

Звучало еще более глупо и беспомощно. Рейдер сжал кулаки, злясь на себя, и отвернулся в другую сторону.

Может быть, вообще эту тему поднимать не стоило? Ни сейчас, ни год назад.

Лика молчала. Сергей понял, что она попросту спит. Ага, очень похоже на нее. Если Лика не хотела спорить и ругаться, то попросту отрубалась, отсекала тему жестко, без возможности возвращения. Попытки прорваться через защитный экран, который она устанавливала перед собой, успеха не имели. Сергей восхищался этой ее способностью и очень желал, что не может так же.

Еще некоторое время он просто лежал, глядя в темноту и пытаясь переключиться на что-нибудь другое. Живи он на поверхности, то мог бы выйти в ночь прогуляться на свежем воздухе, пока голова не остынет. Но Бастион держал крепко.

Вероятно, все это лишь мечты. Если у людей и будет шанс жить наверху и начисто забыть о скафандрах высшей защиты, то лишь в будущем. У внуков ныне живущих.

Если только ничего не случится.

Директору Информационного Центра Генриху Буланову было сорок лет, но его волосы были полностью седыми, бесцветными, точно у альбиноса. Точно так же выглядел и его отец в этом возрасте. Когда Генрих смотрел на старое голофото, то ему казалось, что он видит близнеца. И сейчас в туалетном зеркале отражение было таким же. Только куда более уставшее и придавленное годами. Отчаявшееся.

Генрих включил воду и вымыл руки. Больше рядом никого не было — появилась небольшая возможность побыть в одиночестве. На службе нет ни свободной минуты, дома… дома он почти не бывает. Дети выросли, заняты делом, жена скончалась. Работа и работа, больше ничего. Лишь она спасала Буланова от депрессии, которая с годами только усиливалась.

Посмотрев на свое отражение в зеркале, озаренный ярким светом диодных ламп, ученый не узнал себя. Мешки под глазами. Откуда? Красные глаза, взгляд старческий. Буланов выпрямил спину и одернул на себе комбинезон с эмблемой Информационного Центра. Это не вернет ему лет и растраченных эмоций, но, по крайней мере, надо выглядеть соответственно статусу

Генрих умылся холодной водой, но лучше не стало. Усталость давила.

Надо собраться. Через десять минут начнется секретное совещание, где надо быть в форме. Соберутся трое: он, командующий Службой Безопасности генерал Рэм Лопатин и председатель Объединенного Комитета Ада Сальникова. Им предстояло принять решение, которое изменит судьбу Бастиона навсегда. Даже если результат действий, если план будет принят, окажется отрицательным. Вероятно, полученный на днях радиосигнал — единственный шанс установить контакт с другими выжившими. Не с вымирающими одичавшими бродягами, а с теми, у кого есть потенциал и заинтересованность в объединении. Ради этого стоило приложить усилия, считал Генрих. Пусть экспедиция покажется чистой воды авантюрой, он будет голосовать за. Бастион не может существовать в одиночку вечно. Более того, необходима долгосрочная программа поисков и исследований. У Бастиона все есть для этого. Даже транспорт ученые предоставят — модель вездехода уже выходит на испытания. Почему Объединенный Комитет до сих пор не дал добро? Генрих никогда не понимал бюрократов, а именно ими он считал всех председателей, с которыми ему приходилось иметь дело. Без протокола они и шагу не сделают, все будут просчитывать риски. На этот раз Буланов намеревался дать решительный бой, от имени всего сообщества ученых Бастиона. И если уж радиосигнал, очевидное доказательство существование "братьев по разуму", не убедит руководство, тогда… а вот что тогда? У Генриха не было ответа. Оставалось импровизировать.

Высушив руки и еще раз проверив внешний вид, директор Информационного Центра вышел в коридор, отделанный серым пластиком. Дошел до двери, по другую сторону которой стоял охранник СБ, и вошел в овальный конференц-зал. Сюда допуск имели только высшие чины Объединенного Комитета, и здесь должно было проходить совещание.